Вот мне не сиделось дома.

Раньше я отправлялся в странствия мальчиком, им же и возвращался. Это поездки с отцом на озера, поездки с матерью на Кавказ, да даже длительное пребывание у бабушки с дедушкой за городом рассматривалось мной как далекое путешествие, полное лишений и испытаний. Теперь, отправляясь мальчишкой, я возвращаюсь мужчиной. Я привожу из этих поездок, все чаще одиночных, новые истории, впечатления, мысли, записи. Росту над собой, так сказать. По крайней мере мне лестно так разуметь - это придает моим сумасбродным вояжам окрас сакрального смысла и важности. А когда-нибудь я буду отправляться мужчиной, а возвращаться мальчишкой. Я не знаю что это значит, но уверен, что так оно и будет - баланс должен быть соблюден. И только тогда я достигну истины бродяжничества.

Наблюдать жизнь через окно поезда… Это… забавно. Она буквально проносится мимо, исчезает за поворотом. И это не одна жизнь, тысячи их. Чужих судеб, остающихся в памяти лишь росчерком капель дождя по стеклу. Становясь невольным свидетелем мгновений жизни, задумываешься о странностях этого мира, о том что у кого-то есть что-то настоящее, живое, а тебя несет за тысячи километров с непонятной целью и простой, как три копейки мыслью, бьющейся в висках. Впрочем, начать стоило не с этого.

Это лирика, а между тем начинается эта история, а это именно повествование о безумных днях, вполне себе по-земному.

Всю мою жизнь на серьезные поступки меня толкали женщины. А на, по истине, безумные – так и вовсе чужие женщины. И именно сейчас я удаляюсь со скоростью около восьмидесяти километров в час от девушки, которая внезапно захотела стать чужой. Правда, это тоже не самое удачное начало, оно уже раскрыло всю интригу, но не внесло ни йоты ясности в том, чего меня вообще дернуло во все тяжкие.

Попробую иначе.

Если не вдаваться в подробности, а только обозначить суть предшествующих событий, то я расстался с девушкой. Не могу сказать, что любил ее безумно, или нечто подобное, однако эта мысль все время где-то свербела, не давая спать ночами, заставляла пересматривать ее дневник, фотографии. Лучшим лекарством от дырок в душе испокон веку были алкоголь и случайные связи. Но это для большинства. А меня вот всегда приводили в чувства и проветривали голову именно странствия. Сел и поехал.

Вот и в этот раз я позвонил Сереже, моему хорошему другу и духовнику, так сказать, и...

«Что значат для странствующего рыцаря раны бренного тела? Санчо, мой меч, мои доспехи. Вперед, на встречу опасностям и приключениям, мой друг»

В данном конкретном случае опасность заключалась в практически полном отсутствии денег, а приключением был сам маршрут Москва-Одесса-Москва. Ну а в текущий момент я неутомимо приближаюсь к Калуге. Вот просто беру и сбегаю от девушки, к которой я хотел бы быть как можно ближе.

Впрочем, было бы неправильно, да и попросту неразумно требовать у вас понимания всех моих переживаний, с пеной у рта доказывая, что это не блажь, а совершенная необходимость, способ спастись от сумасшествия и невероятного количества разрывающих голову мыслей. Или от сживающей сознание тишины отсутствия хоть каких-то мыслей.

А подумать есть о чем. Я много размышлял в течение нескольких дней перед этой поездкой. В те моменты, что не упивался в барах с друзьями и не смотрел в одну точку часами, силясь найти причину хотя бы для того, чтобы пошевелиться. И все эти измышления вылились в то, что ныне представлено вам в виде небольшой зарисовки из жизни столицы образца XIX столетия.